Дункан МакДаун сидел на бревнышке у затухающего костра и мрачно медитировал на зажатый в руке сухарь, черствый настолько, что вполне мог быть использован вместо броневой пластины на панцире. Вкус у сухаря тоже был не ахти, но в традиционный квест в Лабиринт полагалось брать с собой традиционную же походную пищу. Именно потому Борг Вырви-Глаз, шестифутовый орчина с ног до головы покрытый хитровыделанной татуировкой, мужественно давился вяленым мясом, которое судя по окаменелости, было добыто и завялено еще его прадедом. Гном Атаульф Полторы Наковальни тщательно пережевывал сушеные грибы, среди которых периодически попадались подозрительно знакомые красные шляпки с белыми крапинками. Только эльфийка, совсем уж непроизносимое имя которой сократили до «Дусик», сидя на нижней ветки раскидистого дуба (вроде бы), под которым и пытались позавтракать остальные приключенцы, и беззаботно болтая ногами в сапожках из тисненой кожи, с аппетитом истребляла сушеные фрукты, время от времени сплевывая вниз косточки. Львиная доля косточек попадала точно в темечко орку, заставляя последнего отвлечься от попыток прожевать мясо не оставив в нем большую часть зубов и разразиться очередным монологом, преимущественно состоящим из непереводимой игры слов и обещаний надрать при случае листоухой уши и прочие части анатомии, до которых орк успеет дотянуться. Эльфийское счастье состояло в том, что во время квеста убивать и калечить друг друга приключенцам строжайше воспрещалось.

Полный набор, крысиный хвост им поперек глотки. Это значит, что первым уровнем они ограничиваться не собираются. Повелитель аж сплюнул от омерзения. Плевок зашипел на каменном полу, курясь ядовитым дымком. Одна радость – если что, то Ящерам тоже особо не поздоровится. Но времени на позлорадствовать почти не осталось. Щелкнув когтем по кристаллу общего вызова, Бармаглот глухо прорычал: «Боевая тревога! Поисковую группу к шахте 12-бис. Операторам внутреннего контроля проверить связь, активировать ловушки». Хотя какие там ловушки – смех один, вот двести лет назад это были действительно ловушки…
Повелитель убрал коготь с кристалла и подошел к оружейной стойке. Издалека броня Повелителя смотрелась весьма внушительно: красноватый матовый металл, травленая кожа, шипы, лезвия, фигурные накладки в виде скалящихся черепов. Массивная секира с фантазийным лезвием и рукоятью из окованного медью мореного дуба удачно сочеталась с ростовым щитом, покрытым чеканкой. А вот вблизи зрелище было куда более удручающее. Красноватый оттенок броне придавала насмерть въевшаяся ржавчина, бороться с которой в сырых подземельях лабиринта представлялось занятием практически безнадежным. Кожаные детали быстро коробились и их приходилось менять едва ли не каждый месяц. Шипов и лезвий на броне порядком недоставало, а накладки закрывали собой наскоро заклепанные пробоины от пропущенных ударов. Секира была настолько зазубрена, что противника ей было проще перепилить пополам, нежели зарубить. Щит, в свою очередь, служил столом и кровом не одному поколению древоточцев и не разваливался только из чистого упрямства. Но на то, чтобы привести все должный порядок времени все как-то не находилось. Повелитель печально вздохнул и позвал денщика: напялить на себя всю эту груду металлолома в одиночку было не под силу даже ему.

Гном склонился над люком, пытаясь разобрать скрытые под слоем ржавчины и органических отложений руны. «Ка…лиз…ы..лек..р», - прочитал он вслух.- «Фигня какая-то не по-нашему написана. Впрочем, нам все одно туда лезть. Борг, подай-ка вон тот ломик. Да не этот, орчина стоеросовый, а во-он тот.» Через двадцать минут люк был открыт, что обошлось партии в сломанный нафиг ломик гнома, слегка отдавленные пальцы орка и один эльфийский завтрак (амбре-с…).
Гном запалил прикрепленный к шлему шахтерский фонарик и первым полез в шахту. Вслед за ним двинулся орк, затем эльфийка. Почетная роль арьергарда досталась хуману, на что последний особо и не возражал.

Партийцы неторопливо двигались по туннелю, стараясь не слишком сильно наступать друг другу на пятки, что в условиях крайне ограниченной освещенности (в один гномский фонарь) было достаточно сложным делом. И тут отличился орк. То ли углядев движение, то ли унюхав чего, он вдруг стремительно наклонился и цапнул пустое казалось бы место. После чего разогнулся и, торжествующе ухмыляясь, продемонстрировал Дусику свежепойманного пасюка в добрых полтора фута длиной (с хвостом). «А вот и свежее мясо!» Недодушенный крысюк с орком согласился и вцепился орку в палец.
Эльфийка на крысу среагировала быстро и естественно – она завизжала. Завизжала так, что орк аж присел на месте, а хитрого бармаглота, на манер летучей мыши устроившегося под потолком, звуковым ударом просто снесло с облюбованного местечка и шарахнуло об пол аккурат перед гномом. Гном невозмутимо приложил беднягу топориком, добавил пару раз для верности, деловито обшарил тело и потопал дальше. «Ну, вы, эльфы, млин, даете…» - присвистнул хуман.

Непродолжительное время спустя интересного в кавернах уже не осталось: рядовые бармаглоты порублены или загнаны в совсем уже труднодоступные закоулки, пазлы собраны, сундуки вскрыты, посему партия начала методично обшаривать туннели в поисках неуловимого Повелителя Бармаглотов. Гном тихо матерился себе под нос, высказывая свое нелестное мнение о тех криворуких идиотах, что сподобились проложить здешние туннели, орк сочинял героический эпос о собственных подвигах, а Дусик, брезгливо морщась, разглядывала стены, покрытые многолетними напластованиями крайне подозрительного происхождения, да изредка встречающиеся скелеты неудачников, разбросанные по лабиринту в художественном беспорядке.
И тут хумана позвала природа. Он отошел в сторонку и только настроился на философский лад, как удар железного ботинка в «язвимое место» отправил его в краткосрочную экскурсию во Вселенную Боли.
Фонарик на шлеме обернувшегося на невнятный шум гнома высветил знакомую по древним рукописям фигуру в шипастых, отливающих красным доспехах.
- Здравствуй, Паша! – Хором произнесли древнюю формулу вызова на бой оставшиеся приключенцы.
- Шоб вы сдохли! – прошипел в ответ Повелитель.

Первой получила свое эльфийка. Повелитель, взбешенный булавочными уколами ее рапир, улучив момент, приложил ее щитом, едва не расплющив по ближайшей стенке на манер фрески под старину. Затем настала очередь орка, который издав ужасающий рев, прыгнул на Повелителя размахивая парой жутенько выглядящих ятаганов. Бармаглот попытался отмахнуться от него секирой. «Бдыщ!» Орка унесло в один из боковых туннелей, однако, одним из ударов он пробил и щит, и наруч, сломав Повелителю лапу. От такой наглости Повелитель аж остолбенел.
В это время гном, к которому Повелитель как раз повернулся спиной, отбросив в сторону щит, покрепче ухватился за топорик двумя руками, разбежался и, подпрыгнув каучуковым мячиком, со всей дури приложил повелителя по куполу шлема.
«Бздям-м-м!» - загудел шлем. Перед глазами Повелителя все померкло и, покачнувшись как подрубленное дерево, он выронил из лапы секиру и с оглушительным грохотом рухнул на пол пещеры.

Повелитель Бармаглотов сидел в уютном кресле перед горящим камином и баюкал загипсованную левую лапу. Повелителя мутило, голова была замотана бинтами «под мумию», а во рту все еще чувствовался омерзительный вкус лечебной настойки на помете землероек. Настроение у главного Бармаглота было просто отвратительным, но он утешал себя тем, что дела могли пойти гораздо хуже.
Стоящий на дряхлом письменном столике хрустальный шар зашелся тревожными световыми спазмами…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ:
Повелитель Бармаглотов устроился в удобном кресле в компании с бочонком «Грибника» - весьма популярного в Лабиринте плесневого напитка – и тарелкой с сушеной рыбой (чешуя одной из рыбешек подозрительно отливала золотом), внимательно следя по хрустальному за перипетиями финального матча по черепоболу на первенство Бестиария.
Фавориты турнира – команда единорогов – раз за разом ожесточенно пытались прорвать оборону своих старых соперников - дендроидов, защитники которых буквально врастали в землю, останавливая бешеные атаки копытных. Матч длился уже больше половины стражи, а в ритуальных пирамидках за воротами еще не появилось ни одного нового черепа. Оператор шара-передатчика лениво мазнул взглядом по трибунам: троглодиты, сияющие на солнце изумрудно-зеленой чешуей, и скелеты, шумно выражающие свои чувства пощелкиванием свежеотполированными костяшками; невозмутимые как скалы големы и гаргульи контрастировали с пестрокрылыми гарпии, галдящими как целый птичий базар, кентавры, окуппировавшие целый сектор, жизнерадостно ржали, пуская по рядам бочонки с пивом и подозрительно выглядевшие «бычки».
Но, вот единороги снова перехватили череп у соперников и тройка нападающих, собравшись в атакующий клин, возглавляемый их бессменным вожаком Беланом Дурногривом, наращивая скорость, устремились в очередной прорыв. Расталкивая могучих дендроидов, как клубки перекати-поля, буквально выкорчевав одного защитника и, едва не ободрав бока о кору, пройдя мимо другого, уже начавшего было выпускать корни-ловушки, единороги вышли к воротам соперников. Вратарь, совсем уж необхватный дендроид, угрожающе растопырил руковетви, практически перекрыв собой створ ворот. Удар…
И в этот момент хрустальный шар заволокло сеткой микроскопических молний, он мигнул, погас, снова засветился, вот только изображал он уже искаженную хрусталем рожу секретаря. Главный Бармаглот чуть не подавился рыбешкой. Раздраженно сплюнув на пол останки несчастной рыбки (одним поводом для вражды с Каменным Муда… Мудрецом больше, одним меньше, какая нафиг разница, все одно на Подземном озере браконьерствовать), он рявкнул в шар: «Ну что там опять стряслось? Если снова ерунда какая, ты у меня до конца дней будешь плесень по коридорам собирать…»
- Шеф, нам тока шо отхрусталила Монтя. Грит, что седня какие-то бакланы собираются оттяпать у нее хвост. Просила хелпнуть, ежли не в ломак. Шо ответить?
Повелитель задумался. С одной стороны, помогать Мантикоре действительно не хотелось, с другой стороны – сегодня хвост Мантикоре отчекрыжат, завтра голову Гидре, а послезавтра и от Повелителя им чего-нибудь понадобится заместо трофея. А это значит, что придется помогать. Вот только делать это надо по-хитрому, дельце может и не выгореть, а ему еще и с Лабиринтом управляться надо. Взгляд его упал на стенной шкаф, затем на стоящее рядом со шкафом прекрасно вделанное чучело Деда Мороза (тот стоял, ну прям как живой). И тут Повелителя осенило.
- Хрусталь Монте: пусть держится, сколько сможет, мы подойдем. Дальше, через тридцать, нет – через двадцать минут, собрать весь свободный от дежурств личный состав в 911 комнате, форма одежды – облегченная, оружия не брать.
- Принято, шеф! Ща все сделаю. – Отрапортовал секретарь и его изображение исчезло в статике помех.

Повелитель шел мимо строя бармаглотов и недовольно хмурился. Бармаглоты причины его недовольства не понимали, но предпочитали, зная суровый норов главного, помалкивать и тупо таращиться перед собой, изображая «вид лихой и придурковатый».
- Так, мне нужны добровольцы, и только добровольцы. Те из вас, кто пойдут со мной, скорее всего, будут ранены, многие - наверняка будут покалечены или убиты. Но, те, кто все-таки выживут, вернутся со славой и, возможно, с добычей. Итак, добровольцы – шаг вперед.
Строй не шелохнулся.
- Отлично. – Продолжил Повелитель, - Те из вас, кто не пойдет со мной, будут направлены на хозяйственные работы. В штольни к землеройкам. Без еды, воды и оружия. В последний раз спрашиваю – добровольцы есть?
Строй шагнул вперед как один бармаглот. Повелитель довольно осклабился и погладил накладную бороду. После чего пошел вдоль нестройной шеренги бармаглотов, периодически сверяясь с какими-то бумажками зажатыми в лапе.
- Так-с, что тут у нас… Ты, ты и ты – будете эльфами. Ты, ты, и ты, и пожалуй еще ты – пойдете орками. А тебе, тебе и тебе – быть гномами…
- Босс, а можно я хуманом пойду?
- Иди ты… в гномы. Хумансов и без нашего участия слишком много. Так, те кто получил расу – бегом в оружейную. Построение через пять минут. А вас, граждане, - обратился он к оставшимся бармаглотам, - я попрошу задержаться, поскольку для вас у меня есть особое поручение…

Через пять, ну через десять минут Повелитель шел мимо изрядно поредевшей шеренги переодетых бармов и брезгливо морщился, порыкивая на подчиненных.
- Ну, какой из тебя эльф? Чего горбишься? Почему уши разного размера? Живо исправить! А ты, да ты, на себя в зеркало смотрел? – где ты орка видел в розовый цветочек, в кошмарном сне что ли? Смыть и перекраситься! А если ЭТО гном, то я чистопородный хуманс. Это что, борода? Ты из какой бани мочалку украл, скотина? Немедленно поменять. Чего скалишься, орк недоделанный, зубы жмут? Так я тебя сейчас живо в гномы переведу, на грибную кашку.
Наконец, более-менее удовлетворившись полученным результатом Повелитель скомандовал выход. Нестройная шеренга бойцов переформировалась в столь же нестройную колонну и, топая не в такт, потянулась к выходу из Лабиринта. За колонной шел взвод скелетов-санитаров и незагримированные бармаглоты тащили объемистый тюк, обшитый мешковиной.

В пещере Мантикоры шел бой. Старушка Монтя еще достаточно бодро отбивалась от двух дюжин воинов с эмблемой Бакланов на щитах (еще дюжина уже была живописно разметана по пещере и практически не подавала признаков сознательной жизни), но чувствовалось, что она порядком устала и долго не продержится. Бакланы усилили натиск, забыв об осторожности, что стоило им еще одного бойца, запущенного к потолку на манер фейерверка пещеры могучим ударом хвоста. И тут, словно этот непродолжительный полет сыграл роль пресловутых «трех зеленых свистков», в пещеру ввалились бойцы совершенно незнакомого Бакланам клана. Надежда на то, что все-таки они пришли лечить Бакланов, испарилась быстрее, чем капля воды на раскаленной сковородке, поскольку дружелюбие на лицах вновь прибывших замечательно сочеталось с гуманным предназначением крепко сжимаемых в их же руках предметов, как то: мечей, топоров, копий, дубин.
Повелитель Бармаглотов принял величественную позу, огладил бороду, выставив лапу с зажатой в ней дубиной в направлении схватки, рыкнул: «Вперед! За Монтю!» Радостно улюлюкая, размахивая всевозможными железками, бармаглоты врубились в строй Бакланов.
Битва была жестокой. Скелеты-санитары, облаченные в белые саваны с красным крестом на спине, одного за другим оттаскивали своих бойцов, потерявших боеспособность, к стеночке, перевязывали их раны и отпаивали целебной настойкой (кого волнует из чего она была приготовлена). Наконец, решив, что подходящее время настало, Повелитель достал из поясного кошеля тщательно сберегаемый свиток Огненного шара и со всей бармаглотской ненавистью запулил его в гигантский сталагмит. Шарахнуло. Во все стороны полетели осколки сталагмита, пещеру заволокло дымом и взвесью каменной пыли… «Отступаем!» В дыму что-то зашуршало и захрустело.

Повелитель Бармаглотов устроился в удобном кресле в компании с бочонком «Грибника» и вполуха, рассматривая мечтательно улыбающееся чучело Деда Мороза, слушал секретаря. «Шеф, Монтя отхрусталила, что хелпа была в тему, у нее все пучком. Типа должна будет». Повелитель лениво щелкнул когтем по кристаллу переключения каналов. В Хрустальном шаре появилось изображение дороги ведущей к ближайшему городу. По ней, с головы до ног покрытые пылью и кровью, едва тащились гном и эльф. На плечах у гнома, пригибая его к земле и немного волочась по дороге, лежал отрубленный мантикорий хвост. Повелитель внимательно присмотрелся и отсалютовал уходящим полным бокалом – в лучах закатного солнца на хвосте фальшивым рубином сверкнула лаконичная надпись: «Made in China».
ЗЫ Любое совпадение событий и имен с реальностью суть порождение паранойи читателя!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ:
Повелитель Бармаглотов с хрустом разогнул затекшую от неподвижности спину, вынул из глазницы часовую лупу и оглядел пещеру, в которой кипела работа. Вокруг над десятками верстаков и столов трудились рабочие бармаглоты. Одни, вооружившись всевозможными приспособлениями, наподобие поржавелых молотков и стамесок, перекошенных в четырех измерениях рубанков, крошащихся буквально в пальцах точильных камней и струбцин со сорванной резьбой, собирали из подручного хлама предметы, отдаленно напоминающие оружие и доспехи, другие разливали по бутылочкам подозрительно выглядящие (и не менее подозрительно пахнущие) жидкости из закопченных котлов, парящих едкими испарениями, третьи, кривясь и корчась от непривычного умственного напряжения или высунув языки от усердия, украсив свои покатые лбы очками в проволочных оправах и с треснувшими стеклами, корявыми буквами переписывали содержимое магических свитков на клочки… назовем это пергаментом. Вот круппа бармаглотов в красных колпаках с белой меховой опушкой, истерически хихикая и неприлично перемигиваясь, потащила вглубь пещеры вязанку сучковатых палок, зачем-то обмотанных засаленными атласными ленточками…
***
А началось все с ванной.
Повелитель Бармаглотов проснулся в неожиданно хорошем расположении духа. Он откинул одеяло, сел на кровати, одновременно нащупывая ступнями свои любимые шлепанцы из эльфийской (на верхе) и гномьей (на подошвах) кожи (среди бармаглотов эти шлепанцы были известны под названием «Дружба народов»). Повелитель встал, почесывая объемистое пузо, накинул халат и неторопливо направился в сторону термальных источников. Он уже практически почувствовал, как его туша погружается в горячую, исходящую благоухающим сероводородом паром, как мышцы под толстой шкурой плавятся словно воск…
«Шеф, у нас проблема», - голос секретаря вырвал Повелителя из состояния блаженного предвкушения.
«Что за проблема?»
«Шеф, Гидра. Говорит, какие-то долбодятлы давеча разнесли ее логово под алтарем в Мардоке и вынесли ее любимую мозаику из спального пруда, поэтому, пока мозаику не восстановят, она решила пожить у вас… А конкретно в вашем бассейне. Типа условия там наиболее комфортабельные».
Повелитель глухо матюкнулся себе под нос. Он-то знал, что логово Гидры обнесли его бармаглоты, по его же прямому приказу, поскольку всю партию разноцветной кафельной плитки, закупленной для проведения облицовочных работ в местах общего пользования, какие-то приключенцы растащили на сувениры. На открытый конфликт с Гидрой идти тоже не хотелось, поскольку скверный ее нрав был упакован многоголовую тушу в добрых четыре длинных тонны весом, причем в тушу не менее чем на пятую часть состоящую из зубов и когтей. Так что грандиозная авантюра по приобретению антикварной мозаики походу обернулась не менее грандиозным провалом. Надо было срочно что-то предпринимать. И тут Повелителя осенило.
«Тварь эта пусть пока в бассейне посидит. А мы пока делом займемся. Так, обломки мозаики раздать дежурной смене в пещерах. Пускай раскидывают потихоньку, где получится. Дальше, отхрусталить нашим агентам в городах, пускай распустят слух, что тот, кто восстановит мозаику и отчекрыжит Гидре башку, получит бонус. Что за бонус – пускай сами придумывают, главное, чтобы правдоподобно звучало. И вот еще, вызови ко мне Ахмата».
«Понял, Шеф!»
Ахмат, невысокий гоблин, с хитрыми раскосыми глазами, ушами, парусность которых составила бы честь даже фрегату, и носом, словно бы возникшим в ходе тектонических процессов на его ... лице, сидел перед Повелителем, утопая в кресле, не рассчитанном на гоблинское телосложение и раскачивал ножками.
«Значица так, Ахмат, мне нужно чтобы ты развернул торговлю с приключенцами, поскольку выкупать у них кафель всяко дешевле, чем тащить новую партию. Кроме того, эти изверги развязали форменную охоту на крыс и летучих мышей в подвалах. Поэтому покупай у них тушки, хоть какой прок с них будет».
«За что торговать будем? Серебро и медь? Или может за голду скупать будем?»- скривился гоблин. – «Надоело, к тому же инфляция большая, а доход маленький. Деньги свои нужны. Да еще свой товар надо, а то за просто так ничего не делается. Типа, товар – деньги – товар штрих, так сказать». Повелитель, слушая разглагольствования гоблина, потел, серел и судорожно почесывал затылок
«Будут тебе новые деньги. И товар тоже будет. И даже товар штрих», - Внезапно осклабился Повелитель Бармаглотов, глаза его сверкнули, озаренные странным внутренним пламенем. – «Ты только палатку разверни…»
Ахмат, посмотрев на Повелителя решил, что проще и спокойнее будет поставить эту палатку и да ну их нафиг, триста процентов прибыли...
***
Повелитель Бармаглотов с хрустом разогнул затекшую от неподвижности спину, вынул из глазницы часовую лупу и, с чувством невыразимого удовлетворения, оглядел пещеру, в которой кипела работа. А на столике перед ним оскалившись недобро, отблескивая в свете магического светильника чуть желтоватыми клыками, почти как живая, стояла и таращилась в никуда стеклянными глазами голова Гидры…

P.S выражаем особую благодарность автору этого произведения Inquie [9]